В письме к сейму визирь приказывал полякам избрать Генриха де Валуа и заканчивал письмо следующими словами; «Не запаздывайте с приведением в исполнение приказа султана». В письме к Монлюку он выражал глубокое понимание интересов Франции со стороны Турции.

Скандал стал принимать грандиозные размеры:

Язычник дает приказы польскому государству!

Генрих де Валуа предстает как фаворит султана!

Всеобщее негодование охватило гордых магнатов и тем более сильное, что молдавский посланник прочитал им во время пленарного заседания полное иронии письмо от самого Иона-Воеводы:

«Из прилагаемого письма да будет вам известен приказ его величества султана посадить вам на шею брата французского короля; думаю, что у вас хватит ума понять, что его величество султан не действует в интересах христианства».

Напуганный тем, что хитрость Иона-Воеводы может оказать свое воздействие, Монлюк бранился, волновался, кричал, пытаясь доказать, что оба письма выдуманы молдаванами.

Все же секретарь французского посольства Жан Шуаз-нен признает в своих мемуарах, что хитроумная дипломатия господаря Молдавии до того скомпрометировала кандидатуру Генриха де Валуа, что ее едва могла спасти известная своей гибкостью и тонкостью политика Монлюка.

Кого же все-таки хотел видеть Ион-Воевода па троне Польши?

Эрнеста — сына императора Максимилиана?

Нет. На собственном опыте он убедился в нерешитель-' ности и крайнем эгоизме австрийцев.

Сигизмунда — сына короля Швеции?

Нет, так как тот был слишком далеко...

Симпатии Иона-Воеводы завоевал тот, кого в особенности опасались турки: это был Московский царь Иван Грозный.

С этой целью епископ Исая Радауцанский, очень тонкий дипломат, о котором шла речь еще в начале нашего повествования, был тайно послан в Москву.

Чего же он добился? Мы не знаем.

Таким образом, господарь Молдавии в течение двух лет развил необыкновенно тонкую дипломатическую деятельность, которая затронула многие страны и явилась ярким выраже-нием его сокровенной мечты:

ОСВОБОДИТЬСЯ ИЗ-ПОД МУСУЛЬМАНСКОГО ИГА!

Молдавия платила Турции ежегодную дань в 40 тысяч золотых, но умелое правление Иона-Воеводы привело страну в такое цветущее состояние, что Оттоманская Порта почувствовала себя вправе претендовать на гораздо большую дань.

Султан Селим II и его визирь Мехмед-Соколи были в то время самыми алчными людьми в мире.

Турецкий посланец передал Иону-Воеводе приказание султана платить ему 80 тысяч золотых.

«Сорок тысяч будешь платить как бей Молдавии, а остальные сорок тысяч как язычник, осмелившийся отречься от веры Магомета»,— гласило послание визиря, скрывавшее под благочестивыми софизмами мерзкую алчность.

Посланец прибыл в Яссы как раз в тот день, когда на голову Генриха де Валуа возлагали корону Польши. В этот час, по воле рока, и на севере и на юге восторжествовали враги Иона-Воеводы.

Для избрания господаря, для принятия законов, как н для решения других вопросов первостепенной важности, созывалось всенародное собрание на более широкой основе, чем теперешнее «всеобщее избирательное право».

В решениях принимали участие, так же как и по действующему в настоящее время закону, «бояре, духовенство и народ»; но, подробно анализируя это определение, мы находим в нем элементы, потерявшие сегодня свое прежнее значение.

Дворянство с правом голоса представляли тогда все бояре без исключения: крупные бояре, бояре второго и третьего рангов, бояре в отставке, мелкие уездные бояре и высшие военные чины.

Духовенство с правом голоса представляли митрополиты, епископы и иегумены.

И, наконец, шел «весь народ».

Но, несмотря на это, не только инициатива, но и обсуждение проектов было исключительным правом Совета бояр; всенародное собрание строго ограничивалось правом выражать свое согласие или несогласие.

Княжеский совет, то есть восемь или девять министров, в тайне от народа заранее принимал решение. После этого митрополит, или великий логофет, или даже сам господарь выходил на площадь княжеского двора и, обращаясь к народу, толпившемуся на площади, спрашивал его: «Согласны вы с этим?»

Народ отвечал по вдохновению: «да» или «нет» без обсуждений, без поправок, без крючкотворства.

И это было правильно.

Толпа не рассуждает, но она каким-то особым чутьем отлично понимает, что хорошо и что плохо...

Итак, старое законодательство было основано на глубоком знании человеческой природы; большинство, то есть врожденное и стихийное чутье правды, одобряло или отклоняло предложение меньшинства, то есть рассудка, подверженного ошибкам и всегда в чем-нибудь заинтересованного.

Сердце повелевает рассудком.
«Сердце всегда тянется к богу!» — сказал великий Паскаль.

К этому можно добавить: «Сердце всегда тянется к сатане».

Другими словами, в сфере рассудка сердце тянется то к богу и говорит «да», то к сатане и говорит «нет».

Да или нет... Не требуйте большего от всеобщего избирательного права, которое может быть только судьей в вопросах, касающихся всего народа.

История сохранила нам слова Иона-Воеводы, обращенные к всенародному собранию.

«Дорогие бояре и вы, мои любимые слуги!

Сегодняшнее испытание превосходит все трудности, через которые мы прошли.

Алчность турок дошла до того, что они запросили двойную дань.

Если мы согласимся на нее, они не замедлят выжать из нас еще больше, пока не доконают нас совсем,— именно этого и хотят язычники.

А если мы не пойдем на это, нас ожидает война, опустошение, огонь и меч.

Подумайте и выбирайте!

Слепо подчинившись врагу, мы, несомненно, погибнем и погибнем, как трусы; если же восстанем против него, даже в случае поражения за наши грехи, нам послужит утешением то, что все мы, и наши женщины и дети, погибли мужественно.

Вы знаете, что дань туркам плачу не я, а вы и ваши близкие.

И это ничуть не тревожило бы меня, если бы у меня не болело сердце за мой народ!

Мне жаль вас, и я готов положить за вас голову, дорогие мои соотечественники!

Призовем же на помощь бога, чтобы наши враги пали к нашим ногам.

Или станем свободными, или пусть след наш сотрут с лица земли...

За мной! И мы победим!..»

Воспитанные на героических традициях, молдаване с большим воодушевлением восприняли слова господаря; их опьяняла мысль о доблестном будущем: и они, как говорится в летописи, ответили в один голос: «Мы готовы погибнуть вместе с тобой, наш господин!»

Было принесено святое евангелие.

«Я не требую, чтобы вы поклялись мне,— сказал Ион-Воевода,— клянитесь не мне, а один другому».

Клясться один другому означало стать «братьями по кресту». Это был один из самых замечательных древних обычаев наших предков; приносившие клят-ву совершали при этом символическую формальность — вкушали хлеб, испеченный в виде распятия; люди, связанные подобной клятвой, становились неразлучными на всю жизнь, до самой смерти.

И все как один поклялись.

Поклялись; того, кто нарушит клятву, да накажет земля, огонь, вода, воздух, хлеб, вино, са***, бог и матерь божия!

Такова была воинская клятва.

Какие величественные моменты были в нашем прошлом!

Ион-Воевода обещал не пощадить своей жизни в борьбе за свободу родины.

Прежде всего нужно было позаботиться о будущем Молдавии на случай, если от вражеского удара погибнет доблестный господарь.

Всенародное собрание одобрило следующие решения: государственную казну и семью господаря отправить в Хотин-скую крепость, куда поспешили скрыться и семьи бояр под надзором тестя господаря, пыркэлаба Лупя Хуру; младенца Петра, сына Иона-Воеводы, объявили наследником молдавского престола, и его имя стало фигурировать в документах рядом с именем отца. *

Чувство патриотизма, разбуженное надвигающейся опасностью, подсказало необходимость позаботиться о наследнике престола; да будет это нам наукой!

После этого Ион-Воевода позвал к себе турецкого гонца.

«Убирайся,— произнес он с гордостью.— Убирайся и скажи своему императору, что с сегодняшнего дня мы не только не будем платить ему 80 тысяч золотых, но он не увидит даже того, что мы платили до сих пор: деньги, предназначенные для уплаты дани, пойдут на вооружение, и тогда... тогда мы поговорим иначе. А пока убирайся!»

Полководец

А для силы простор только в войнах, Лишь борьба возвышает достойных...

Шиллер. й'1е ВгаиI иоп Мев$1па*

Положение Молдавии оказалось угрожающим.

В Мунтении и Трансильвании правили господари, слепо и беспрекословно подчинявшиеся Турции.

В Польше взошел на престол Генрих де Валуа.

Германия была далеко; русские еще дальше...

История не знала столь маленького и одинокого народа, который так безбоязненно вызвал бы на смертельную борьбу более сильного врага!

Знаете ли вы турок 1574 года?

Вот что говорит о них знаменитый Робертсон:

«Следовавшие один за другим исключительно способные правители до того усилили турецкое государство, что к XVI веку оно достигло вершины своего могущества, в то время как крупным государствам Европы, исповедовавшим христианскую религию, не удалось еще подняться на такую же ступень.

К тому же турецкое войско обладало большим преимуществом, вытекавшим из царившей в нем железной воинской дисциплины.

В момент восшествия на престол султана Сулеймана войско янычар имело уже полуторавековую давность и из года в год становилось все более дисциплинированным.

Воинов, призванных в армию из других имперских провинций, беспрерывно держали под ружьем, так как Турция почти без передышки предпринимала одну военную кампанию за другой.
* Мессинская невеста (нем.).

Христианские государства, вступавшие в борьбу с такой хорошо организованной армией, оказывались в невыгодном положении.

Самые умные и объективные историки XVI века признают это и сожалеют о слабости христиан по сравнению с турками».

Французский посол в Константинополе в 1572 году писал Парижскому двору:

«Я никогда не мог подумать, что турки так грозны, если бы не видел их собственными глазами».

По подсчетам тогдашнего математика, годовой доход султана составлял 60 больших бочек золота...

Вот против такого врага осмелился подняться господарь Молдавии!

Получив дерзкий ответ через позорно вернувшегося в Константинополь несчастного гонца, султан объявил о свержении Иона-Воеводы и назначил на его место Петра, прозванного Хромым, брата господаря Мунтении, выходца по материнской линии из древнего княжеского рода.

Это был юноша, выросший среди греков; приверженец боярства и, следовательно, не любимый народом.

Он пообещал туркам двойную дань.

Турецкая Порта тотчас же послала приказ Никопольскому санджаку, мунтянам и трансильванцам вступить со своими войсками в Молдавию.

Султан направил гонца и к Генриху де Валуа, но молдаване перехватили его; иначе, кто знает, может быть, и король Польши, большой туркофил, поспешил бы принять участие в охоте за Ионом-Воеводой.

На кого же мог тогда рассчитывать Ион-Воевода в войне против этой мощной коалиции?

На молдавских крестьян и... на горсточку казаков!

Двенадцать сотен храбрецов явились на его зов.

Была середина марта; стояла во всей своей красоте молдавская весна. Ион-Воевода находился в шатре на окраине Ясс, возле Копоу.

Он устроил казакам блестящую встречу. Окруженный боярской знатью, Ион-Воевода приветствовал их орудийными выстрелами и звуками рожков, барабанов, свирелей и литавр...

Последовал обед, после которого каждый казак получил великолепный подарок из золота или серебра,

В честь дорогих гостей были раскупорены шесть бочонков вина. Все пили за здоровье Иона-Воеводы,
206
«Вас только 1200, — сказал им господарь, — но каждая ваша сотня стоит тысячи!»

Несмотря на малочисленность своих войск, Ион-Воевода принял решение свергнуть турецкое иго, руководствуясь не безрассудной отвагой, а глубоким убеждением, что он добьется успеха.

Он хорошо знал, на что способны его подданные!

Ион-Воевода изучал военное искусство у поляков, татар, немцев и турок; а его большой природный ум помог ему не только обобщить все достижения военного искусства прошлого, но пойти еще дальше.

Мы восхищены тем, что выработанные его полководческим гением воинские приемы во многом отличаются от тактики всех господарей, правивших до него, во многих отношениях они отличаются от тактики более цивилизованных народов и поразительно похожи на правила современной военной науки.

Да будет нам дозволено привести вначале два примера.

В те времена, когда во Франции артиллерия была еще настолько не в почете, что только 30 лет спустя Генриху IV удалось в своем Парижском арсенале иметь 100 пушек, Ион-Воевода за свое короткое двухлетнее правление снабдил молдавское войско в два раза большим количеством пушек.

В Европе еще отчетливо не представляли все преимущества инфантерии по сравнению с кавалерией, хотя знаменитый Манкиавелли давно уже старался рассеять это заблуждение, а Ион-Воевода сам пришел к выводу, что кавалерия должна составлять только незначительную часть армии.

Артиллерия и инфантерия как основная сила, кавалерия только как.дополнение к ним—так думал наш герой; кавалерия как основная сила, артиллерия и инфантерия только как дополнение к ней — думали Стефан Великий, Цепеш, Петр Рареш и Александру Лэпушняну, так думали в 1574 году и почти все итальянские, французские и немецкие генералы.

Вот каков был Ион-Воевода,

Молдавское войско с древних времен состояло из инфантерии, то есть стрелков из лука, и кавалерии, то есть всадников.

Как те, так и другие прославили себя.

Лук молдавских стрелков отличался большими размерами, но воины пользовались им с исключительной ловкостью. «Стрелы, — как говорится в немецкой средневековой балладе,— летели быстрее ветра и устилали поле своим множеством».

И только разве знаменитые английские стрелки могли соперничать с молдавскими.

В настоящее время ружье вытеснило лук. Чтобы ранить или убить в бою одного противника, затрачивается приблизительно 1500 пуль, или около 80 ок свинца; разве хороший стрелок из лука не добивался лучших результатов, чем современный стрелок?

Турки и татары пользовались луком почти до последнего времени; их стрелы производили в рядах христиан не меньшие потери, чем огнестрельные ружья.

Лук почти ничего не стоил, и не было молдаванина, который не имел бы его и с колыбели не упражнялся бы в искусстве стрелять из него.

Могло ли ружье иметь такие преимущества?

Все эти соображения и привели к тому, что лук оставался у молдаван очень долгое время и даже в 1700 году его еще полностью не вытеснили мушкет и пищаль.

Интересно то, что эпоха нашей военной славы была как раз эпохой лука.

Кроме лука, молдавский пехотинец был вооружен еще палицей, которая как чисто национальное оружие заслуживает особого внимания.

Она была тонкой в рукоятке, с утолщенным концом, усеянным гвоздями.

Палица была по отношению к луку тем же, чем штык по отношению к ружью. Ее страшный вид в рукопашном бою наводил ужас на врагов, деморализуя их.

Палица обладала двумя преимуществами: обращаться с ней крестьянин привыкал с детства и мог сам ее сделать.

Некоторые части молдавской пехоты были вооружены обычными косами, которыми она косила ноги вражеских лошадей, а иногда и самих пленников; отсюда родилось выражение «косить врага».

Эти косы принесли немало славы нашей родине!

В молдавскую кавалерию входили все землевладельцы, большие и малые, и она называлась дворянским войском.

Лошади с пробитыми для облегчения дыхания ноздрями отличались не столько красотой и ростом, сколько быстротой и выносливостью.

Куда исчезла эта прекрасная порода, которая приводила и восторг иностранцев и экспорт которой был запрещен за пределы Молдавии.?

Где же она? Она исчезла, как исчезло и многое другое!

Кавалерия не стоила государству ни копейки; она входила в число феодальных повинностей.

Одна из статей молдавского закона военного времени гласила:

«Дезертир, бежавший с поля битвы, наказуется более ужасной смертью, чем та, которая могла бы его постичь от иражеской пули».

Приведем целый ряд примеров легендарной храбрости молдаван XVI века.

Цитируем из них только небольшую часть.

Грациани:

«Они дерутся так храбро, с таким презрением к врагу, с такой верой в свои силы, что нередко горсточка воинов побеждает большое войско соседних государств...».

Вижнер:

«Этот народ очень своеобразен: прихотлив, вспыльчив,

горд и воинствен; он не раз давал уроки тем, кто не оставлял его в покое...»

Рей***сдорф:

«Молдавский народ жесток, невежествен, но очень искусен в военном деле...»

Руджиери:

«Эти люди очень храбры, но у них мало оружия, в наступлении они пользуются, главным образом, луком...»

Веранцио:

«Молдаване превосходят мунтян в храбрости, а мунтяне превосходят молдаван в гостеприимстве...»

Вельский:

«Молдавские воины храбры; мастерски владеют копьем и щитом, хотя они и простые крестьяне, взятые прямо от сохи...»

Медзелевский:

«У господаря Молдавии 30 тысяч солдат, из которых 15 тысяч — это самые отборные и храбрые воины...»

Горецкий:

«Каждый молдаванин, даже самый бедный, старается иметь свою лошадь, которая служит ему для разбоя и войны...»

Оржеховский:

«Эти люди очень грозны и очень храбры; вряд ли существует на земле другой такой народ, который ради героизма и воинской славы так бы защищал свое маленькое государство от многочисленных врагов, беспрестанно атакуя их или отражая нападения...»

Немного брынзы и пшеничного хлеба хватало молдавскому воину на все время похода.

Господарь, созывая воинов, извещал их заранее, на сколько дней они должны запастись едой; никто из них никогда не брал больше, чем мог привесить к седлу или нести за плечами.

Таким образом, не было случая в истории Молдавии, чтобы молдавские воины страдали от отсутствия пищи.

Если бы не этот обычай, было бы трудно объяснить успех знаменитых походов Стефана Великого или Петра Рареша..,

Это замечание мы дополним словами одного польского автора эпохи Иона-Воеводы, повествующего о событиях, очевидцем которых он был сам:

«Молдавские полевые пушки сделаны из железа.

Они имеют шесть или восемь стволов, покоящихся на двух небольших колесах; когда приходит в действие запал одного из стволов, по очереди начинают стрелять и другие. Таким образом, происходит подряд шесть или восемь выстрелов.

Снаряды завертывают в бумагу.

Заряжаются они с большой легкостью.

Длина стволов немногим больше локтя.

Снаряды делаются железными или свинцовыми, как придется...

Ничего не может быть более подходящего и необходимого для инфантерии, чем такие пушки; они легко передвигаются с места на место, и, таким образом, пехота, окруженная ими во время марша, легко отбивает все атаки кавалерии...»

Итак, молдаване еще три века тому назад пользовались не миниатюрными револьверами современного типа, а револьверами-пушками.

Это не может не вызвать исключительного восхищения, которое трудно даже выразить словами...

Мы уже знаем, что представлял собою Ион-Воевода.

Мы видели, каковым было молдавское войско.

' Представьте себе теперь молдавское войско под предводительством Иона-Воеводы!
Султан Селим забыл, что за столетие до этого Стефан Великий с сорока тысячами молдаван разбил войско в 120 тысяч турок, которое возглавлял сам Магомет, и что не так давно знаменитому султану Сулейману понадобилось 300 тысяч турок, чтобы прогнать из Молдавии Петра Рареша.

Нежась на мягких диванах гарема и наслаждаясь кипрским вином, султан вообразил, что войско в 60 тысяч башибузуков сможет осквернить могилы Стефана Великого и Петра Рареша и захватить безрассудного Иона-Воеводу.

20 900 турок из Никополя и 40 000 секуев трансильванского бея направились в Молдавию под звуки военного турецкого марша во главе с Петром Хромым, которого хотели посадить на престол.

Ион-Воевода обедал.

Были накрыты два больших стола: за одним из них сидел сам господарь, направо от него—великий логофет, налево — гетман, вокруг сотники; за другим столом восседали бояре.

И вдруг гонец приносит весть о приближении врага.

Ион-Воевода поднимается, не закончив трапезы.

У него пока только 9 000 кавалерии и 12 сотен казаков.

Но Ион-Воевода не растерялся; у него готов уже план.

Он зовет верного ворника Думбраву, известного тем, что он искусно отразил нашествие поляков.

«Бери казаков; лети быстрее ветра и захвати аванпосты врага...»

Сказано— сделано.

Сам герой с остальными отрядами своего маленького

войска следует за Думбравой...

В уезде Слам-Рымник, на берегу речки Рымны, на почти равном расстоянии от турецких, трансильванских и молдавских границ,.расположена деревня Жилишге.

Здесь решили сосредоточить свои силы мунтяне, секуи и турки, дабы затем совместно напасть на Иона-Воеводу.

В тылу у них находилась переправа через Рымну, впереди дорога на Фокшаны, их аванпосты доходили до самых берегов Сирета.

Уверенные в своем численном превосходстве, убежденные в том, что молдаване с их малочисленным войском не окажут сопротивления, зная ненависть бояр и духовенства к Иону-Воеводе, враги надеялись достичь своей цели даже без боя.

Остановившись в Жилиште, Петр Хромой разослал приказ всем боярам Молдавии, чтобы те пришли и поклонились ему, как своему новому господарю, посланцу великой Турецкой империи.

А пока; в ожидании господаря Мунтении, Петр Хромой потягивал драгашанское вино; турки затягивались гашишем в честь своего пророка; секуи тянули все, что было под рукой, чтобы не отставать от союзников...

Лагерь не был окружен окопами.

Часовые стояли на большом расстоянии один от другого...

Не все ли равно, ведь победа вполне обеспечена!

Ворник Думбрава, продвигаясь без шума в сумерках, захватил врасплох и обезоружил 400 мунтян, которые на большом расстоянии друг от друга сторожили подход к лагерю.

Еще до рассвета прибыл со своим войском и Ион-Воево-

да.

Узнав о численности и настроении врага, он с гениальной прозорливостью и быстротой разрабатывает дальнейший план действий.

Утро было туманным, как всегда бывает вблизи реки.

Враги спокойно спали, а их лошади мирно паслись.

Ион-Воевода посылает вперед доблестного Думбраву с казаками, чтобы те, переправившись вброд через Рымну, окружили лагерь и ударили на врага с тыла.

Сам он, придерживая центр и продвигая вперед фланги, разворачивает войско в одну несколько вогнутую линию и обрушивается на врагов с трех сторон, нанося центром лобовой удар и атакуя левым крылом правое и правым — левое крыло противника.

Во вражеском лагере по турецкому методу, заимствованному тогда и мунтянами, войска располагались следующим образом: обоз из подвод и верблюдов составлял тыл; поближе к центру лагеря располагались палатки военачальников, окруженные со всех сторон инфантерией, которая находилась под прикрытием пушек, некоторые из них располагались впереди, другие—позади.

Кавалерия растянулась двумя перпендикулярными обозу линиями, внутри которых как бы между двумя параллельными стенами находился весь лагерь.

Враги спали и видели сны.

Радужные сны о победе, триумфе, трофеях!

Туркам явился рай Магомета на груди прекрасных молдаванок-рабынь.

Мунтяне и секуи, покорные рабы турок, видели во сне все то, что не нужно было язычникам: стада свиней!

И вдруг на заре их разбудила адская музыка, отчаянные вопли, стоны, топот лошадей, бряцание оружия...

Ворник Думбрава, разгромив обоз врага, приближается к палаткам главарей; куда не доходила рука ворника Дум-бравы, там появлялся Ион-Воевода; Ион-Воевода спереди, Ион-Воевода справа, Ион-Воевода слева!

Предоставим современникам Иона-Воеводы нарисовать картину этой резни.

«Это было отвратительное зрелище; все поле было усеяно трупами, покрыто оружием, залито кровью; и только кое-где еще можно было видеть бившегося в предсмертных судорогах раненого, пытавшегося приподняться, чтобы бежать, и вновь падающего...»

Победоносное войско сатаны, уничтоженное божьим гневом, из поэмы Мильтона!

50 300 врагов отдали богу души, призывая в агонии кто Христа, а кто Магомета.

Петр Хромой покинул поле боя и бежал в Браилу...

Пыркэлаб Иеремия Голия, о котором уже упоминалось несколько раз и о котором еще будет речь впереди, дрался с необыкновенной храбростью рядом с Ионом-Воеводой, появляясь именно там, где бой был наиболее ожесточенным, сопротивление — наиболее яростным и опасность—наиболее грозной.

Вражеское оружие нависло над головой доблестного витязя.

В разгаре битвы невозможно отражать все удары.

Еще одно мгновение — и пыркэлаб был бы мертв.

Ион-Воевода предвидел это мгновение: булава господаря превратила в лепешку голову-смелого врага.

Иеремия Голия остался жив.

Чтобы умалить заслуги нашего героя в блестящей победе у Жилиште, ядовитый критик мог бы представить ее, как результат нерасторопности и халатности военачальника побежденной армии.

Почему они остановились именно у Жилиште, в то время как путь их лежал прямо на Яссы?

Почему, остановившись в Жилиште, они не укрепили своих позиций?

Вот два обвинения, которые, на первый взгляд, покажутся вполне обоснованными, но их несостоятельность видна при внимательном рассмотрении целого ряда обстоятельств.

Не было случайностью, что враги остановились именно у Жилиште, но даже если бы это явилось простой случайностью, то из военных соображений нм незачем было укреплять свои позиции.

Проанализируем создавшееся положение.

Войско Петра Хромого состояло из трех неравных частей: турок, мунтян и секуев, которые, прибыв из различных направлений, прежде чем напасть на Молдавию, должны были встретиться и сконцентрировать свои силы где-нибудь за ее пределами: село Жилиште по своему месторасположению очень подходило для подобной операции.

Прибытие всех трех отрядов не могло произойти в один и тот же день; они отправлялись из различных мест и должны были пройти неодинаковое расстояние. Таким образом, отряд, прибывший в Жилиште первым, должен был ждать второго, а затем вместе они стали ждать прибытия третьего; для всего этого понадобилось несколько дней.

Турки шли издалека, секуи перешли Карпаты, даже мун-тяне, и те были из далеких мест: самые отборные их части прибыли с Олта. Следовательно, после длительного марша к Жилиште необходимо было некоторое время всем отдохнуть.

Вот почему следует отклонить самое тяжкое стратегическое обвинение, которое можно было бы предъявить войску Петра Хромого: отчего он не пошел сразу на Яссы?

Кроме того, на переход от Фокшан до Ясс потребовалось бы 18 дней, если идти обычным маршем, 8 дней —быстрым маршем по главному тракту, 6 дней —быстрым маршем напрямик, и самое меньшее—5 дней при благоприятной погоде.

Итак, между войском, расположившимся у Жилиште, и резиденцией Иона-Воеводы было самое меньшее 5 дней пути.

К этому соображению прибавлялось другое, более веское: Петр Хромой знал, что молдавский господарь еще не успел собрать войско, в котором он так нуждался: ведь он даже

вынужден был прибегнуть к помощи нескольких сотен казаков.

Против кого же войскам Петра Хромого нужно было укреплять свои позиции в ,Жилиште? Бояться им было некого, и притом они находились на почтительном расстоянии от своего, еще не вооруженного противника.

Но если излишняя бдительность могла и не помешать, то возведение укреплений могло бы только повредить; оно оказало бы деморализующее действие в войсках; создало бы впечатление о большой силе противника и о своей собственной слабости.

Какова же была основная ошибка побежденного?,,

Гений, и только гений победителя!

Замечательно выполнив указания Иона-Воеводы, ворник Думбрава явился главным виновником победы у Жилиште.

Обе его задачи: захватить врасплох аванпосты врага и ударить на него с тыла, — не так легко было выполнить.

Достаточно было сбежать хотя бы одному вражескому воину с аванпостов, чтобы противник был предупрежден и и вся операция сорвана!

Достаточно было хотя бы на одно мгновение опоздать с ударом по тылу врага, и он смог бы вовремя бежать через Рымну, чтобы перестроить на том берегу свои ряды.

Успешное выполнение этих двух операций, потребовавших большой быстроты передвижения, полного соблюдения тайны, пунктуальности и гибкости в нападении, объясняется необыкновенно живым умом и большим хладнокровием их главного исполнителя.

Но все великолепие победы состояло в том, как провел атаку вражеских позиций сам Ион-Воевода.

В военном искусстве подобного рода атаки носят название «вогнутого боевого порядка».

Используя такой порядок, Ганнибал вышел победителем у Канны, Нарзес — у Казилино, Эдуард III —у Креси.

Но, используя этот же порядок, Петр Рареш потерпел поражение у Обертина.

Он имеет, следовательно, и свои преимущества, и свои недостатки,-оценить которые в решающий момент битвы могут только настоящие полководцы.

Вот что говорит об этом знаменитый Монтекукули:

«Вогнутый боевой порядок следует использовать в особенности тогда, когда поле битвы застилает туман, пыль, дым, или при других подобных обстоятельствах, когда противник не может видеть твоего движения».

Правда, если слишком развернуть передовую линию с целью окружения врага, рискуешь, что противник легко сможет прорвать твои разреженные ряды.

Это могло бы случиться и с войском Иона-Воеводы, которое по численности значительно уступало противнику.

Вот почему наш герой прибегнул к вогнутому порядку только у Жилиште, имея перед собой врага, не успевшего еще протереть глаза от сна и утренней росы. Ион предвосхи-, тил Монтекукули.

Битва у Жилиште имела огромные последствия.

Вся Мунтения была подчинена Иону-Воеводе.

Была уничтожена одна из самых блестящих вражеских армий.

Молдаване выиграли битву почти без всяких потерь.

Эта победа может быть по праву причислена к самым выдающимся победам современной истории.

Ион-Воевода оставался на поле сражения в течение че-тырех дней.

Он похоронил павших в бою, среди которых, к своему сожалению, не обнаружил трупа Петра Хромого.

Он поделил между воинами богатую добычу, захваченную во вражеском лагере.

Он дал своей утомленной армии возможность отдохнуть.

Затем он пополнил войско новобранцами из ближайших уездов Молдавии.

После этого он направился к столице Мунтении, сметая, грабя и уничтожая по обычаю того времени все на своем пути; не пришел еще Гуго Гроций, чтобы обуздать эту жажду крови.

Вскоре Ион-Воевода прибыл в Бухарест.

Наш герой был вторым молдавским господарем, которого приветствовали берега Дымбовицы.

Сто лет назад жители Бухареста познакомились с его предком — Стефаном Великим, который, победив тогдашнего господаря Мунтении, молниеносно, так же как и теперь Ион-Воевода, двинулся прямо на столицу; этого требовала стратегия.

Но во время Стефана Бухарест был лучше защищен; на возвышенности северного берега Дымбовицы, там, где до наших дней сохранилась память о «Старом дворце», находился замок под названием «Дымбовицкая крепость», который в течение целых суток отбивал атаки Стефана Великого.

Старые укрепления со временем пришли в негодность, и Ион-Воевода вошел в Бухарест, не встретив ни малейшего сопротивления не только в течение дня, но даже и часа...

После четырех дней отдыха в столице Мунтении Ион-Воевода повел свое победоносное войско на Браилу, куда скрылся его соперник Петр Хромой.

Мы сделаем небольшое отступление, чтобы сказать несколько слов о пополнении молдавского войска: иначе нам будет трудно ориентироваться в дальнейшем ходе этой кампании.

Мы уже знаем, что в Жилиште Ион-Воевода имел 9000 молдавских всадников, которые составляли тяжелую кавалерию, и более тысячи казаков, составлявших легкую кавалерию; пехоты у него не было совсем, и вряд ли она ему пригодилась бы при таком стремительном передвижении и чисто кавалерийском характере боя.

Но он с самого начала военных действий придавал большое значение инфантерии. Его гонцы, разъезжая из уезда в уезд, из города в город, из деревни в деревню и предлагая хорошее жалованье, вербовали в армию верных князю людей.

Как раз было время полевых работ, но все же нашлось достаточно храбрецов, и их число возрастало с каждым днем.

В те дни, когда Ион-Воевода отдыхал после победы у Жилиште, к нему прибыло несколько тысяч пехотинцев; большинство из них были жителями близлежащего горного района Вранча, славившимися среди молдаван своей исключительной отвагой.

Во время перехода Иона-Воеводы через Мунтению и его пребывания в Бухаресте молдавская пехота пополнилась большим числом мунтян; одни из них, желая отличиться под знаменами витязя, пришли добровольно, другие—-из антипатии к бывшей династии, часть же из них была мобилизована самим Винтилой во исполнение договора с Ионом.

Таким образом, под стенами Браилы у Иона-Воеводы было уже 14 000 пехотинцев.

Столетием раньше византийский историк назвал Браилу самым крупным рынком Дунайских княжеств.

В средние века Браила вела настолько обширную торговлю, что ее посещали даже испанские суда, прибывавшие от берегов далекой Барселоны.

Захватив Браилу после изгнания грозного Цепеша, турки не только не упразднили ее торговлю, но еще больше стали ее развивать.

Чтобы укрепить эту столь важную позицию, они построили на левом берегу Дуная громадную крепость с пятью бастионами.

Ее гарнизон находился под командованием бея.

Ион-Воевода был вторым молдавским господарем, который дошел как до Бухареста, так и до стен Браилы.

Столетие назад она была сожжена Стефаном Великим, по следам которого теперь шагал его доблестный потомок.

Ион-Воевода потребовал выдачи Петра Хромого.

Комендант крепости послал к Иону четырех турок с десятью ядрами, десятью рулями и двумя стрелами; они сообщили молдавскому господарю, что его угостят всем этим, если он не поспешит отойти с миром от Браилы.

Ион-Воевода передал посланцев в руки палачей; им вырезали ноздри, губы и уши, распяли железными гвоздями на шестах головами вниз и в таком виде выставили напоказ испуганным жителям города, как бы говоря этим, что подобная участь ожидает всех язычников,

Затем, не дав опомниться горожанам, ошеломленным этим ужасным зрелищем, Ион приказал своей пехоте штурмовать городские стены.

Для осады были изготовлены специальные лестницы по типу, распространенному тогда в Германии. Они сохранили до настоящего времени в молдавской военной терминологии свое немецкое название «лойтре» (от «лейтер»).

Молдавская инфантерия еще не имела случая отличиться в глазах храброго князя.

Воины знали также о богатствах, которые ожидают их в Брайле.

Честолюбие вкупе с жадностью делают чудеса: пехотинцы с большой яростью бросились на стены и с такой быстротой пробили в ней огромную брешь, что у турецкого гарнизона не хватило ни времени, ни храбрости отразить эту бешеную атаку. Те, кто успел, поспешили укрыться в крепости.

Доблесть нашей пехоты при осаде Браилы можно приравнять к доблести нашей кавалерии при ее стремительной атаке у Жилиште.

Стрелок оказался достойным кавалериста, кавалерист-* достойным стрелка...

По своему обыкновению Ион-Воевода дал отдохнуть вой* ску только четыре дня.

Четыре дня в Бухаресте.

Четыре дня в Брайле.

Этот четырехдневный отдых после каждой победы был» по-видимому, одним из военных правил Иона-Воеводы.

В подобных случаях Стефан Великий отдыхал всегда только три дня.

Браильская крепость осталась в руках турок.

Ион-Воевода не штурмовал ее из следующих соображений:

Петра Хромого там уже не было: он бежал за Дунай в Константинополь.

Осада крепости намного сократила бы численность молдавского войска.

Великие полководцы, начиная с Александра Македонского и до Наполеона I, никогда не теряли времени на осаду крепостей, они уничтожали противника в открытом поле, и тогда самые сильные крепости, оставшись без надежды на помощь, сдавались сами.

Ион-Воевода обеспечил себя со стороны Мунтении победой у Жилиште, разгромом Браилы и возведением на престол Винтилы.

Но теперь угроза надвигалась с Востока; турки и татары, готовясь обрушиться на Молдавию, концентрировали свои силы в оттоманских санджаках по левую сторону Прута.

Ион-Воевода снова ведет в поход свое войско, которое по мере продвижения непрерывно растет за счет новых любителей славы и добычи.

В авангарде — княжеский гетман Славила с казаками и 8000 молдавской кавалерии.

За ними следует сам господарь со всей пехотой.

Остатки кавалерии замыкают шествие и охраняют фланги.

Театр военных действий переносится в Бессарабию.

Не доходя до Бендер, поблизости от Лэпушны, расположенной на молдавской территории, авангард, руководимый гетманом Славилой, захватил врасплох вражеский отряд" турок и татар.

Они были уверены, что Ион-Воевода находится далеко от них, где-то возле Браилы.

Внезапная атака обескуражила врага; он был почти полностью истр***ен, только одной тысяче удалось спастись и достичь Бендер.

Ион-Воевода, не теряя ни минуты, следовал за ними по пятам.

На подступах к Бендерам его ожидал другой вражеский отряд, к которому присоединились теперь беглецы из Лэпушны.

По ним и ударил на этот раз сам Ион-Воевода.

Преследуя врагов до самых ворот города, победители вошли в Бендеры одновременно с побежденными.

Город был взят; очень немногим удалось скрыться в крепости.

Последовал грабеж, как две капли воды похожий на браильский, с той лишь разницей, что в данном случае добыча была более скромной.

Сражение под Лэпушной и взятие Бендер с такой быстротой последовали одно за другим и были осуществлены с такой легкостью, что вряд ли в нашей истории можно найти другой, более подходящий пример для иллюстрации замечательного афоризма Цезаря: «Пришел, увидел, победил».

После этого успеха наш герой, отказавшись от штурма крепости, как он это сделал в Брайле, расположился лагерем возле Бендер, лицом к врагу и спиной к границе Молдавии.

Здесь он впервые дал возможность своему войску отдохнуть вдвое больше, то есть восемь дней.

Эта необычайная задержка была вызвана важными политическими соображениями.

Еще в начале войны Ион-Воевода обратился к двум наиболее могущественным предствителям польской знати с просьбой помочь ему в случае необходимости, вопреки распоряжению их отуреченного короля.

Один из них — знаменитый Ласский, о котором уже неоднократно упоминалось.

Другой был князь Острогский, губернатор южной Польши.

Ласский был враждебно настроен к туркам, потому что они на место Иона-Воеводы назначили Петра Хромого, а не его, как он ни добивался этого; он был враждебно настроен и к Генриху де Валуа, потому что тот не приложил особых усилий в этом вопросе; итак, он был враждебно настроен и к туркам, и к Генриху де Валуа, то есть из соперника превратился теперь в преданного друга молдавского господаря.

Острогский, будучи греческого вероисповедания, симпатизировал соседям-единоверцам и презирал фанатическое преклонение нового польского короля перед папой; с другой стороны, он руководил южными районами Польши, которые беспрерывно подвергались набегам татар; это заставило его
220
проникнуться ненавистью ко всему мусульманскому. Вот почему просьба Иона-Воеводы затронула в его душе самые сокровенные чувства.

Итак, Ласский и князь Острогский ответили в один голос, что хотя обстоятельства и не разрешают им явиться на помощь дорогому приятелю, но все-таки они поспешат послать ему войско, боеприпасы, деньги, —все, что будет в их возможности.

Оба магната могли поставить под ружье 20 000 отборных вооруженных кавалеристов или пехотинцев в сопровождении артиллерии и под командованием искусных полководцев. В ожидании такого крупного отряда, большего, чем войско короля Сардинии в Крымской кампании, Ион-Воевода решил потерять еще четыре дня.

Позиция у Бендер в данном случае была для него самой подходящей: немного выше, по ту сторону Днестра, начиналась польская территория, до которой было рукой подать.

Узнав о поражении у Лэпушны и о сожжении города Бендеры, Аккерманский санджак послал 10 000 нечестивцев на помощь Бендерской крепости, которая продолжала оставаться в руках у турок.

Ион-Воевода вызвал к себе Свирчёвского, самого выдающегося из казачьих капитанов.

«Я хочу оказать тебе свое особое доверие, — сказал ему господарь, — возьми под свое командование казаков и 3 000 молдавских всадников; приближается вражеское войско, чтобы отогнать нас отсюда; подстереги его и разбей; на этот раз слава побед будет только за тобой!»...

Почему господарь не бросил навстречу врагу все свои силы?

Почему он, выделив для этого особый отряд, не приказал ему двинуться вперед, а заставил ожидать врага, не отходя далеко от Бендер?

Эти два вопроса вполне законны; полководец должен хорошо отдавать себе отчет в своих поступках, ясно понимая, почему он поступает именно так, а не иначе.

Если бы Ион-Воевода двинулся на врага всем своим войском, он дал бы возможность гарнизону Бендерской крепости ударить его с тыла, и тем самым оказался бы меж двух огней.

Если отряд Свирчевского отошел бы слишком далеко, он в случае нужды остался бы без поддержки. Если же этому отряду было бы нанесено поражение, паника охватила бы все молдавское войско, бендерский гарнизон соединился бы с войском Аккерманского санджака, и они вместе атаковали бы молдаван с удвоенной материальной и моральной силой.

Итак, Ион-Воевода был вынужден остаться на месте со своими основными силами, выделив только отряд Свирчевского и наказав ему не отходить слишком далеко от Бендер.

Позиция, занятая Свирчевским, преграждала путь туркам к городу; и в то же время она была на таком расстоянии от лагеря Иона-Воеводы, что господарь, взобравшись на один из холмов, имевшихся в изобилии на всем побережье Днестра, мог бы наблюдать за ходом битвы.

Бендерская крепость находилась как раз между тылом отряда Свирчевского и передним краем лагеря Иона-Воеводы.

Это хитроумное расположение молдавского войска обеспечивало ему победу даже до начала битвы.

Ведь если турецкий гарнизон вышел бы из крепости, чтобы с тыла атаковать отряд Свирчевского, Ион-Воевода тотчас же поспешил бы нанести туркам сокрушительный удар с их тыла.

Далее, если бы туркам, прибывшим из Аккермана, удалось бы расстроить ряды отряда Свирческого, Ион-Воевода тут же направил бы ему на помощь две или три тысячи своих людей, продолжая держать под угрозой выход из крепости...

Свирчевский расположил свой отряд в следующем порядке:

Казаки образовали первую линию.

На левом фланге расположились 4 казацких сотни с копьями, в центре — 4 сотни с ружьями, на правом фланге — 4 сотни с луками.

За грядой холмов стояли в засаде три тысячи молдавских кавалеристов.

Вначале стрелки осыпали врага стрелами и пулями, чтобы посеять панику в центре и на левом его крыле.

Затем копьеносцы атаковали правое крыло врага.

У турок, естественно, зародилась мысль отрезать атакующие их четыре сотни от остальных, оставшихся на месте.

Осуществив эту операцию, турки решили, что они добились решающего преимущества; беспрепятственно окружив 800 казаков-стрелков, оставшихся с открытым левым флангом, они разгромят выдвинувшийся вперед казацкий отряд в 400 копьеносцев.

В результате всех этих передвижений войска противника разбились на две группы: 6 тысяч турок окружили 800 казаков, а в стороне от них 3 тысячи турок окружили 400 казаков.

Настал подходящий момент.

В тылу стрелковых казачьих сотен находилась гряда холмов, за которыми в полной готовности стояла молдавская кавалерия.

Когда турецкие части, окружив казаков, приблизились к холмам, молдаване неожиданно с криками накинулись на них справа и слева.

Турки сами очутились в окружении.

Их охватила паника.

Победа была обеспечена.

Битва длилась всего один час.

- Все потери молдавского отряда не превышали сотни убитых.

Зато поле битвы было сплошь усеяно трупами турок, около двухсот попало в плен и лишь очень немногие спаслись бегством.

Ион-Воевода, наблюдая за ходом битвы из своего лагеря возле Бендер, восхищался своими воинами.

Радовался ли этому турецкий гарнизон, который еще лучше мог видеть сражение с вершины крепости?

Заслуга Свирчевского заключается в следующем.

Он дал возможность туркам наяву убедиться в малочисленности казачьего отряда, что и побудило их сгруппироваться не как обычно в две линии с резервом, а только в одну линию, в надежде сократить таким образом длительность боя и молниеносно подавить превосходящим большинством горсточку казаков.

Он поставил под удар одно крыло, специально уменьшив для этого линию фронта и облегчив туркам возможность окружить казаков; воспользовавшись этой мнимой ошибкой Свирчевского, турки попали в засаду.

Битва у Бендер вдохновила народ на создание легенды, которая носит печать эпохи.

Философ Вико сказал:

«Когда кто-нибудь становится знаменитостью в хорошем или плохом смысле этого слова, народ спешит создать о нем легенду, которая с точки зрения фактической достоверности является ложью, но в то же время это и есть так называемая идеальная правда, так как народ не создает ничего, что не имело бы аналогии в действительности».

Отряд Свирчевского захватил в плен самого агу — главу турецкой армии, красивого, высокого, обаятельного мужчину и к тому же настолько богатого, что, желая откупиться, он предложил казакам уплатить им один свой вес жемчугом, два веса — золотом и три — серебром...

Несмотря на большой соблазн, казаки отвергли предложение аги и доставили его к Иону-Воеводе: клятва, данная князю, была для них превыше всякого богатства...

Несчастный ага предстал перед Ионом-Воеводой, и тот допрашивал его в течение нескольких дней, стараясь побольше выведать о намерениях Турции; затем агу передали солдатам на растерзание, и они разрезали его косами на мелкие кусочки; не спасло его и то, что он Иону-Воеводе не забыл предложить те же шесть мер жемчуга, золота и серебра.

Уж очень ненавистны были язычники нашему герою; с этой точки зрения легенда вполне выражала действительность.

В то время как Свирчевекий громил турок, от польских границ по Днестру спускалось 25 лодок. Это было доказательством того, что Ласский и Острогский действительно были готовы прийти на помощь Иону-Воеводе; в лодках прибыло 600 пеших казаков под командой старого моряка Покатило.

Несмотря на малочисленность этого отряда, его ожидали большие дела.

Ион-Воевода приказал прибывшим казакам снова сесть в лодки, по 24 человека в каждой, и спуститься по Днестру к Аккерману, где после победы под Бендерами, нагнавшей на турок сильный страх, казаки вряд ли могли встретить большое сопротивление.

Сам господарь остался на прежней, очень выгодной для него позиции. С тылу, из Молдавии, к нему поступали продукты и новобранцы, увеличившие численность его войска; из соседней Польши он с часу на час ожидал подкреплений, согласно обещаниям, данным ему Ласским и Острогским.

Если бы он сам двинулся к Аккерману через засушливую песчаную степь, напоминающую африканскую пустыню, изнурительная жара и отсутствие воды заставили бы его многочисленное войско страдать от жажды и болезней.

Лодочники-казаки были более подходящими для выполнения этой задачи.

Неожиданно прибыв в Аккерман, они застигли город врасплох, уничтожили всех мусульман и тех, кто хоть немного походил на мусульман, захватили богатую добычу, подожгли дома, оставив только крепость, которая, словно мрачное видение, вырисовывалась над руинами города.

Здесь будет к месту отметить, что Ион-Воевода был единственным из своих соотечественников, одержавшим победу и на суше, и на воде.

Прошло только два месяца с начала войны.

За это время была одержана замечательная победа у Жилиште, была захвачена вся Мунтения, взяты Браила, Бендеры и Аккерман; потерпели поражение также большие вражеские отряды — один раз подле Лэпушны и дважды—> подле Бендер...

В течение двух месяцев погибло от меча и огня не менее 220 000 врагов, в то время как молдаване потеряли не больше 1000 человек.

Прошло только два месяца с начала войны.

Мы уже имели случай проанализировать все сражения Иона-Воеводы, подробно описывая каждую из его побед в отдельности, но не связывая одну с другой.

Мы узнали о причинах его успеха при самых различных обстоятельствах: в различных условиях местности и времени, с участием различного рода войск, в различном боевом порядке.

Мы познакомились с кавалерией, действующей вогнутым боевым порядком у Жилиште; с инфантерией, штурмующей стены Браилы; с морской пехотой, сеющей замешательство на улицах Аккермана; с отрядом, стремительно атакующим врага из засады на холмистой местности возле Бендер, и т.д.

Но мы до сих пор не коснулись еще тех основных принципов ведения 'войны, которые обеспечивают успех не отдельных битв, что может случиться даже с весьма посредственным военачальником, а успех целой кампании, который под силу только полкозодческому гению с его искусством маневра...

Приведенный выше анализ чудо-побед Иона-Воеводы в Мунтении и Бессарабии говорит о том, что среди многих причин имеются три главных и общих для всех сражений — это организация марша, выбор поля битвы, личные качества полководца.

Ион-Воевода действовал так, что враги никогда не могли захватить его врасплох, их же он атаковал всегда неожиданно.

Находясь в марше, его войско было хорошо защищено с флангов и с тыла небольшими мобильными отрядами, которые, в свою очередь, высылали во все стороны множество разведчиков, следовавших по хребтам возвышенностей и по долинам, заходивших по дороге в села, стороживших переправы через реки...

Малейшее движение в стане противника моментально становилось известным Иону-Воеводе; он неожиданно бросался на врага, расстраивал его ряды, сеял панику. Гром успевал разрядиться над вражеским войском прежде, чем оно замечало вспышку молнии.

Эта исключительная быстрота действий, сочетавшаяся с очень строгими мерами охраны своих войск, приводила к тому, что Ион-Воевода незначительными силами побеждал большие силы врага; противник терял тысячи людей, а молдавское войско оставалось почти невредимым.

Еще большее значение имел выбор места битвы.

Ион-Воевода не позволял врагу вступать на территорию Молдавии, а уничтожал его в его собственной стране, сначала в Мунтении, затем в Буджаке.

Этим он достигал следующих результатов первостепенной важности; население Молдавии, избавленное от разрухи и страданий, причиняемых войной, оставалось неиссякаемым источником денежных средств и живой силы; враг, будучи атакован в своем собственном доме, непосредственно чувствовал опасность, вместо того чтобы внушать это чувство другим, преувеличивал в своем воображении силу противника, терял самообладание; находясь во вражеской стране, воины Иона-Воеводы, служившие в большинстве без всякого жалованья, могли беспрепятственно заниматься грабежом.

Один из старых польских авторов, Старовольский, посчитавший необходимым ввести и валахов в свой универсальный трактат о военном искусстве, чего не сделал до этого ни один из французских или немецких авторов, писал:

«Ион-Воевода, господарь Молдавии, Михай Храбрый, господарь Мунтении, и Густав-Адольф, король Швеции, умели держать в руках своих многочисленных воинов только престижем своего красноречия и дружеским обращением с ними...»

Нужно ли говорить, что Ганнибал, Цезарь, Валленштейн, _ ридрих Великий, Наполеон I руководствовались теми же ринципами. Хотя каждый применял их в соответствии с обстоятельствами своего времени.

IV. Катастрофа

...Турки недоумевали: их вассальный князь, простой бей, раб, осмелился подняться против них и возглавить восстание, угрожавшее поразить Оттоманскую империю в самое сердце.

Султан Селим решил наконец прибегнуть к трем радикальным мерам: он посетил мечеть святой Софии и обратился с мольбой к Аллаху и его пророку Магомету; пригрозил польскому правительству и потребовал от него прекратить всякие отношения с Молдавией; послал против Иона-Воеводы новую армию, которая могла бы привести в смятение самого могущественного монарха тогдашней Европы...

Ахмед-Паша, беглербей Румелии, и Адель-Гирей, брат Крымского хана, получили приказ направить все свои войска в Молдавию, захватить живым или мертвым «этого спятившего с ума лоботряса и бродягу», так называли Иона-Воеводу пришедшие в бешенство турки, а на престол Молдавии вернуть Петра Хромого.

Сто тысяч турок отправились в сторону Дуная; сто тысяч крымских татар приближались к Днестру...

Узнав о передвижении вражеских сил, Ион-Воевода больше не мог оставаться подле Бендер: он перешел на правый берег Прута и расположился на границе Молдавии, возле города Хуш.

Этот городок был основан за столетие до этого колонис-тами-гуситами, изгнанными из Богемии и Венгрии. Стефан Великий, ценя их знание ремесел, сквозь пальцы посмотрел на их ересь и разрешил им поселиться в Молдавии.

Беженцы избрали себе место, которое более всего напоминало им утраченную родину. И действительно, Хушские леса и возвышенности напоминают путешественнику живописные окрестности Карлсбада.

До наступления подходящего момента эта естественная крепость была для нашего героя наиболее подходящим, если не единственным местом для ожидания.

Местоположение Хуша имело огромные преимущества, здесь удобно было пополнить армию новобранцами, сделать запасы провианта из внутренней Молдавии;

эти места расположены недалеко от границы с Польшей, откуда Ион-Воевода все еще не терял надежды получить серьезное подкрепление;

Хуш располагал благоприятными природными условиями для защиты от внезапного нападения;

наконец, в нужный момент Ион-Воевода мог направиться в сторону Днестра против татар или в сторону Дуная против турок...

Ион-Воевода распустил по домам всю свою инфантерию, состоявшую исключительно из крестьян.

Каждому пехотинцу было дано задание вернуться к себе в село, захватить оттуда брынзы и муки на несколько дней похода, рассказать сельчанам об одержанных уже замечательных победах и привлечь в армию тех, кто пожелал бы разделить славу и трофеи будущих побед.

Он приказал шестистам казакам, которые захватили Аккерман, патрулировать по Днестру, Черному морю и Дунаю, между Бендерами и Браилой, следя за передвижением турок и татар.

Остальным конным казацким сотням было поручено объехать во всех направлениях Буджак, уничтожая и сжигая все на своем пути.

Всю молдавскую кавалерию Ион-Воевода послал к Дунаю, чтобы остановить турок, а сам остался в лагере возле Хуша только со своей личной гвардией и придворными.

Действуя совместно с татарами, турки могли переправиться в Молдавию только в одном-единственном месте, известном в наших старых песнях под названием «Брод у Облучи-цы», между Прутом и Черным морем, у крепости Исакча.

Ближе к морю Дунай делится на несколько рукавов, и это осложняет переход через него. Выше по течению в Дунай впадает Прут, но переход реки в этом месте сделал бы невозможным объединение турецких сил с татарами.

Заняв позицию напротив Исакчи и пользуясь поддержкой 25 лодок казака Покатило, молдавская кавалерия была бы в состоянии без особого труда в течение многих дней задерживать переправу турок через Дунай.

Итак, пока турецкая армия Ахмед-Паши сделала бы вынужденную остановку на правом берегу Дуная, татары под командованием Адель-Гирея беспрепятственно перешли бы Днестр у Бендер или Аккермана под прикрытием крепостной артиллерии.

Сконцентрировав всю свою пехоту, личную гвардию и казацкую конницу, Ион-Воевода бросился бы с яростью на татар, разбил бы их и затем с армией, окрыленной этой победой, молниеносно двинулся бы к Дунаю против турок...

Эта искусная комбинация сходна со сражением, происшедшим столетием позже у Флерюса под командованием маршала Люксембурга, и со сражением у Синтгейма под командованием известного Тюррена.

Предупредить объединение двух вражеских армий, разбив сперва более слабую, а затем более сильную, — это одна из самых блестящих операций в военном искусстве.

Успех всей кампании зависел, таким образом, от отряда, посланного к броду у Облучицы.

Его возглавлял пыркэлаб Иеремия Голия, отличившийся, как мы видели, своей храбростью в битве при Жилиште.

Он был самым близким другом Иона-Воеводы.

Он сопровождал его во всех поездках за границей..

Он плел интриги, чтобы добиться для Иона-Воеводы трона Молдавии.

Ему поручил Ион-Воевода Хотинскую крепость — одно из основных звеньев обороны Молдавии.

Ему, уже во время войны, Ион-Воевода подарил два имения.

В одном из сражений, подвергая опасности свою собственную жизнь, именно его спас от верной гибели Ион-Воевода.

Прежде чем отправиться на Дунай, Иеремия поклялся Иону-Воеводе на святом кресте и евангелии быть верным ему до самой смерти...

Неужели все это не явилось достаточной гарантией?

И все же за тридцать кошелей золота второй Иуда, пыркэлаб Иеремия Голия, продал свое прошлое, своего друга, родину, религию!

Турки перешли Дунай. Предатель сообщил Иону-Воеводе, что он прибыл слишком поздно и не смог уже остановить их, но что войско врага состоит всего из 30 000 малодисциплинированных солдат.

Первоначальный план оказался сорванным: теперь господарю нужно было сначала разбить турок, а затем татар.

Была дорога каждая минута.

Он переходит Прут и летит к устью Дуная...

Несмотря на опасность, в рядах его войска царило веселье и уверенность в победе.

За несколько дней до этого, 2 июня, в предгорьях Хуша воины отпраздновали знаменательный для молдаван день святого Иона Сучавского, покровителя не только Молдавии, но и самого отважного господаря.

Войско двинулось на битву с песнями и музыкой. Под звуки барабанов, рожков, сурм и свирелей оно шло на венчание... со смертью. ,

Приблизившись к турецкому стану, Ион-Воевода послал гетмана Славилу с казаками и несколькими тысячами молдавской кавалерии, чтобы собрать сведения о численности и расположении войск противника.

Они натолкнулись на турецкий аванпост численностью в 4000 человек: в погоне за ним им удалось захватить только одного, тяжело раненного турка, который скончался, не успев даже ответить на вопросы гетмана.

Тогда сам Ион-Воевода с пятьюстами всадниками из его личной гвардии взобрался на самый высокий холм, надеясь определить силы врага хотя бы по территории, занятой его войсками.

Но ему не удалось ничего увидеть издалека, кроме четырех небольших отрядов, которые сторожили входы с различных сторон во вражеский стан.

Таким образом, впервые он был лишен необходимых для подготовки сражения сведений относительно силы, расположения и плана своего противника.

Счастье начало изменять ему.

Но на этот раз судьбе пришлось иметь дело с Прометеем, готовым сразиться со всеми богами Олимпа!

Когда солдаты, обеспокоенные различными слухами, прочли на лицах капитанов замешательство, а в своих сердцах— предчувствие катастрофы, они обратились к Иону-Вое-воде с вопросом о численности противника.

«Мы пересчитаем их в бою»,— ответил господарь.

Осталось ждать всего одну ночь!

Утром решится вопрос об освобождении христиан из-под турецкого ига.

Неужели властелин Молдавии, завоеватель Мунтении, освободитель Бессарабии Ион-Воевода погибнет завтра?

Осталось ждать всего одну ночь!

Вздремнем же в ожидании рассвета.
Ион-Воевода завтра форсирует Дунай, жалобный стон которою доносится до молдавского стана; господарь вооружит коренастых болгар и, воздрузив на вершину Балкан знамя свободы, бросит клич: «За мной на Константинополь!»

Осталось ждать всего одну ночь!

Когда начало светать, в молдавском лагере недоставало трех крупных бояр.

Мы приведем их имена, чтобы клеймо позора на веки вечные осталось бы на них в памяти потомков.

Это были ворник Мургу, стольник Билэе и гетман Славила.

Под прикрытием ночи они бежали к туркам.

Летописец Уреке пытается оправдать их тем, что они боялись грозящей им опасности.

Весьма странно!

Летописец должен был быть сам боярином, чтобы с такой наивностью оправдывать других бояр.

Несмотря на всю невыгодность своего положения, и даже будь оно еще более тяжелым, Ион-Воевода был вынужден ускорить начало сражения по следующим соображениям: чтобы провести его до прибытия татар Адель-Гирея, а также не дать остыть воодушевлению своих солдат и поесечь дезертирство...

Напротив крепости Исакча, по левую сторону Дуная, перпендикулярно к реке расположено озеро Кагул, восточный берег которого представляет собой продолговатую возвышенность, пересеченную долинами и оврагами, образующими ряд амфитеатров, закрытых с трех сторрн. На восточном берегу этого озера и должно было произойти сражение...

Некогда неподалеку от него находился дакийский город, разрушенный македонцами Александра Великого во время его похода за Дунай.

Здесь персы Дария Гистаспа несколько раз переходили Истр во время их неудачной войны с кочевниками-скифами.

Здесь, несколько позже, пострадал римский император Валинте, осмелившийся выступать против готов.

Здесь еще до настоящего времени в окрестностях села Кар-тал при раскопках находят древние греческие или латинские ценности, оставшиеся там от погибшего уже мира.

С правой стороны молдавского стана простиралось озеро без единого брода длиной в 2000 саженей; в центре рельефместности был очень изрезан; налево тянулась степь; сзади— естественная терраса.

Для турок озеро находилось с левой стороны, а справа и в центре — возвышенность, параллельная с фронтом молдаван и постепенно снижающаяся к Дунаю.

Войско молдаван состояло из нескольких тысяч ополченцев и рекрутов, 20 000 пехотинцев, 10 000 кавалеристов, 1000 казаков, 80 гаубиц и, 60 полевых молдавских пушек, уже однажды описанных нами, то есть всего 35 000 и 140 артиллерийских орудий. Турок было 130 000, по преимуществу кавалерия, и 120 орудий.

На каждого молдаванина приходилось четыре турка, но Ион-Воевода, как настоящий современный полководец, учитывая пересеченность рельефа, обычно встречающуюся на берегах озер, обеспечил себе преимущество в пехоте и артиллерии.

Кроме того, каждый молдавский всадник имел в резерве вторую лошадь на случай, если первая выбьется из сил или будет убита.

В обозе имелось множество стрел для инфантерии и копий для кавалерии...

Таковы были средства, которыми располагали обе армии.