Сенатор Проксмайер, связанный с интересами дома Морганов, выступая в конгрессе в апреле 1961 года, раздраженно заявил: «Нефтяная монополия располагает колоссальной властью в администрации Кеннеди».

Полноте, господин сенатор! Разве этим вы «открыли Америку»?

Карибский кризис

Влияние Рокфеллеров усилило элемент авантюризма во внешней политике Вашингтона. В агрессивных действиях США против Республики Кубы осенью 1962 года этот элемент проявился с особой силой. В своем стремлении задушить маленькую миролюбивую страну правящие круги США не остановились перед тем, чтобы поставить мир на грань войны.

Нельсон Рокфеллер был первым среди воротил Уолл-стрита, кто поспешил публично одобрить опасные действия Вашингтона. Он даже объявил штат Нью-Йорк в состоянии «максимальной готовности», подливая тем самым масла в огонь антикубинской истерии. Именно Рокфеллеры всячески поощряли и поощряют «бешеных», истерически призывающих правительство США нажать кнопку ракетной войны.
Французская газета «Либерасьон» писала в разгар кубинского кризиса: «Каждый опасается, что с часу на час в тропических водах Карибского моря раздастся орудийный залп и что для партии сторонников войны представится возможность ринуться в пропасть к непоправимому. Достаточно видеть, какое удовлетворение испытывают Аденауэр и Батиста, чтобы понять, что поставлено на карту».

Только благодаря спокойной и мудрой, дальновидной и гибкой позиции Советского Союза, твердо стоящего на страже интересов народов, мир был спасен от сползания к термоядерной катастрофе.

Семья Рокфеллеров имеет большое влияние в конгрессе США. В последнее время обе палаты конгресса бессменно возглавляли ее ставленники.

На многих сессиях конгресса некоторые сенаторы и члены палаты представителей, представляющие аутсайдеров, пытались поднять вопрос о махинациях нефтяных компаний, укрывающих значительную часть своих прибылей от обложения государственными налогами. Было подсчитано, что рокфеллеровские компании недоплачивают в виде налогов сотни миллионов долларов ежегодно.

Усилиями лидера демократов в сенате Джонсона и председателя палаты представителей, ныне покойного, Рейберна, возглавлявших рокфеллеровское нефтяное лобби в конгрессе, этот вопрос даже не был допущен до обсуждения. Более того, конгресс
ежегодно продлевал действие закона, освобождающего нефтяные компании от обложения государственными налогами свыше четверти их прибылей под предлогом «истощения естественных запасов нефти».

В 1957 году аутсайдеры внесли в конгресс законопроект о снижении налогообложения мелких и средних бизнесменов ввиду того, что банкротство мелких и средних фирм приняло невиданные масштабы. И этот законопроект был отвергнут, по существу, без обсуждения. Конгрессмены, связанные политическими и финансовыми нитями с рокфеллеровскими компаниями, опасались, что в случае одобрения этого законопроекта возникнет вопрос об увеличении обложения налогами нефтяных компаний. «Сенат зажат в нефтяные тиски»,— писали в то время вашингтон-г ские обозреватели.

Тиски были зажаты так, что аутсайдеры с того времени больше не решились поднимать в конгрессе вопрос о налоговых махинациях Рокфеллера.

Рокфеллеры, Морганы и Дюпоны ведут между собой яростную борьбу за влияние в правительстве и конгрессе. Расширение позиций Рокфеллеров в правительственном аппарате вызывает серьезную тревогу у других монополистических групп Уоллстрита, также располагающих мощными средствами воздействия на официальный Вашингтон. В погоне за наивысшими прибылями, за куском пожирнее в пироге военных заказов различные монополистические группы Уолл-стрита идут на все, чтобы потеснить друг друга, ослабить, убрать с дороги. Но «просвещенные» капиталисты действуют совместно, когда их начинают тревожить аутсайдеры.

Финансист Барух

Мне рассказали анекдотический случай, который, как утверждают, произошел с финансистом Барухом, считавшимся в то время одним из аутсайдеров.
Во время кризиса тридцатых годов Барух, спекулируя акциями на нью-йоркской фондовой бирже, нажил состояние, оцениваемое в сотни миллионов долларов. Барух решил, что он приобрел достаточно солидности, чтобы стать поближе к дому Морганов.

Барух напросился с визитом к Моргану-стар- шему. В кабинете последнего произошла следующая сцена, которая продолжалась не более 5 минут.
После того как Барух сообщил о своем состоянии и изложил причину визита, Морган, не сказав ни слова в ответ, нажал на звонок. В кабинет вошел верзила слуга. «Покажите этому нахалу дверь, и чтобы больше я никогда его не видел»,— приказал Морган слуге.

Быть слугой «просвещенного» миллиардера — это одно, а претендовать на партнерство — это уж слишком! Барух так и остался слугой воротил Уоллстрита. Его именем прикрыли авантюристический «План контроля над атомной энергией», который США безуспешно пытались навязать Советскому Союзу. Однако Морганы, Рокфеллеры и Дюпоны не позволили Баруху переступить порог Уолл-стрита в роли партнера.

Схватки монополистов Уолл-стрита с аутсайдерами принимают зачастую ожесточенный характер. В нашей прессе уже упоминалось о случае с кливлендским финансистом Робертом Янгом. Финал этой истории, всполошившей всю Америку, был трагичен. Но расскажем все по порядку.

В годы второй мировой войны и в послевоенный период в США произошло значительное усиление молодых монополистических групп Среднего и Дальнего Запада (Техас и Калифорния). Чикаго стал вторым (после Нью-Йорка) финансовым центром страны. Превратилась в большую промышленнофинансовую силу калифорнийская группа Джаннини.

Через свою «Трансамерика корпорейшн» Джаннини контролировал компании и корпорации с общими активами в семь миллиардов долларов. Капитал созданного Джаннини «Бэнк оф Америка» (самого крупного банка в капиталистическом мире) превысил 14,5 миллиарда долларов. Кливлендская монополистическая группировка захватила контроль над капиталом в 14 миллиардов долларов. Кливлендским капиталистам принадлежит решающее влияние в четырех из десяти крупнейших сталелитейных компаний США.

Воюя против своих соперников — воротил Уоллстрита, банкиры Чикаго выступают единым фронтом с промышленниками и финансистами Кливленда.

Закон неравномерности развития капитализма в эпоху империализма действует, как видно, не только в сфере развития отдельных капиталистических стран, но и в сфере развития отдельных финансово-промышленных групп той или иной страны. Мощь старых, давно сложившихся восточных групп — Рокфеллеров, Морганов, Дюпонов и Меллонов — является по-прежнему решающей в экономике и политике США, но удельный вес аутсайдеров возрос, и они требуют места под солнцем.

Смысл требований аутсайдеров к Морганам, Рокфеллерам и Дюпонам заключается в следующем. Вы, говорят они, вывозите капиталы за границу и имеете возможность получать колоссальные прибыли. Мы не имеем такой возможности или почти не имеем ее. Потеснитесь немного в самих Соединенных Штатах и дайте нам возможность развернуться.

Но воротилы Уолл-стрита не хотят уступать без боя своих позиций. Они ведут борьбу со своими соперниками не на жизнь, а на смерть. И в этом смысле случай с Янгом очень характерен.

Роберт Р. Янг (Железнодорожный Янг)

В начале 1954 года во всех американских газетах появилось сенсационное сообщение о том, что клив-лендский финансист Роберт Янг объявил войну, как он выразился, «клике уолл-стритовских банкиров» за овладение железной дорогой «Нью-Йорк сентрал». Янг привлек на свою сторону двух техасских миллиардеров-нефтяников — Клинтона Мерчисона и Сида Ричардсона, а также влиятельного кливлендского предпринимателя Сайруса Итона.

Роберт Янг владел в то время «Аллегени корпорейшн», под контролем которой находились две железные дороги: «Чезапик-Огайо» и «Миссури-Паси- фик». Общий капитал корпорации составлял полтора миллиарда долларов. Фактически в руках Янга были все железнодорожные перевозки в обширном районе Великих озер и прилегающих к ним штатов.

Готовя в глубокой тайне атаку на своих грозных противников с Уолл-стрита, группа Янга не случайно придавала такое большое значение железной дороге «Нью-Йорк сентрал». В руках моргановской, рокфеллеровской и меллоновской групп она являлась мощным орудием их финансово-экономического господства в северо-восточной части США. Эта железная дорога связывает нью-йоркский и бостонский порты с крупнейшими центрами Пенсильвании и района Великих озер, включая Детройт и Чикаго. Протяженность линий «Нью-Йорк сентрал» составляет около 17 тысяч километров, а ее имущество оценивалось в то время в 2 миллиарда долларов.

Когда Янг сумел скупить достаточное количество акций, он вступил в открытый бой. Уолл-стрит не ожидал такого натиска, и случилось невиданное: одна из крупнейших железных дорог США — «Нью- Йорк сентрал» перешла в руки Янга и его союзников.

Американский деловой мир был буквально потрясен. Однако, как вскоре оказалось, ликовать аутсайдерам было еще рано. Банкиры с Уолл-стрита перешли в контрнаступление. Они отбили наскок Янга, попытавшегося, развивая успех, отнять у Морганов и Рокфеллеров контроль над одним из крупнейших банков, расставили вокруг него финансовые и иные ловушки.

Борьба между Янгом и его союзниками, с одной стороны, Морганами, Рокфеллерами и Меллонами — с другой, с самого начала велась не только в области чисто финансовых операций, но и в юридической сфере.

Роберт Янг возбудил судебное дело против Морганов, Рокфеллеров и Меллонов на основании так называемого антитрестовского закона, обвинив их в том, что они создали железнодорожную монополию. Суд тянулся несколько лет. Он закончился тем, что судья Медина (тот самый Медина, который чинил расправу над лидерами Коммунистической партии США в 1949—1950 годах) отклонил иск Янга, безосновательно утверждая, что-де Морганы, Рокфеллеры и Меллоны «не создали никакой монополии». В решении Медины особенно подчеркивалось, что необходимо раз и навсегда «похоронить миф» (!) о монополиях Уолл-стрита.

Медина старался не зря: спустя некоторое время по окончании судебного процесса у него на счету «неожиданно», как сообщили американские газеты, поймилось и (сколько сот тысяч долларов).

Когда же обнаружилось, что Янг скупал акции «Нью-Йорк сентрал», его на основании того же антитрестовского закона обвинили в «создании монополии». Руку к составлению обвинительного акта против Янга приложил Артур Дин (тот самый Дин, который представлял США на женевских переговорах в 1961—1962 годах, делая все, чтобы похоронить вопрос о запрещении испытаний ядерного оружия). Артур Дин — старший партнер «Салливэн — Кромвел », являющейся юрисконсультской фирмой крупнейших банков Уолл-стрита,— действовал уверенно.

Его хозяева — Морган, Рокфеллер и Меллон душили Янга мертвой хваткой, пустив в ход подчиненные им суд, соответствующие органы конгресса и правительственные учреждения.

Решающий удар по позициям Янга нанес Рокфеллер через директора своего банка — «Чейз Манхэттен бэнк» Макклоя (того самого Макклоя, которому в правительстве .Кеннеди было поручено заниматься вопросами разоружения).

Макклой пригласил союзников Янга — техасских финансистов-нефтяников Мерчисона и Ричардсона в Нью-Йорк для переговоров. Макклой от имени Рокфеллера пригрозил, что, если они будут поддерживать Янга, им не поздоровится.

Угроза подействовала. Союзникам Янга пришлось скрепя сердце покинуть его. Другого выхода не было: Рокфеллер владеет нефтепроводами и нефтеперегонными заводами в стране, принимает и транспортирует техасскую нефть. Если бы Мерчисон и Ричардсон не подчинились требованию Рокфеллера, он бы разорил их, отказавшись транспортировать добываемую ими нефть.

Сайрус Итон остался союзником Роберта Янга до конца, но борьба была неравной. Завладев всеми долговыми обязательствами Янга, банкиры Уолл-стрита разорили его. Дело закончилось тем, что кливлендский финансист Роберт Янг в 1961 году покончил жизнь *******йством.
История с Янгом не прошла бесследно для делового мира Америки. Она показала, что у некогда всесильных заправил Уолл-стрита появились опасные, быстро набирающие силы соперники. Грызня между отдельными монополистическими группировками США приняла еще более острый и ожесточенный характер.

ОТ МЭРИИ ДО БЕЛОГО ДОМА

В конце прошлого столетия Джордж Планкитт, являвшийся общепризнанным философом «Там- мани-холл», любил говорить в интимном кругу: «Честность.— лучшая политика». Он имел в виду примерно следующее: «Долг платежом красен» и «Не выноси сор из избы».

«Таммани-холл» — известная в Америке мощная организация преступного мира (связанная с демокра-тической партией), которая с помощью самых грязных методов хозяйничала в Нью-Йорке. Пользуясь немалым авторитетом на Уолл-стрите, она проводила ставленников монополий на руководящие посты в городе и штате Нью-Йорк, оказывала сильное влияние на печать. Джордж Планкитт завещал гангстерам и политическим деятелям полюбовно устранять разногласия и не выносить сор из избы. И те и другие должны были «честно» платить друг другу долги после своего возвышения (в уголовной или муниципальной сфере).

Много воды утекло с тех пор, многое изменилось, но многое живет и в настоящее время.
Предвыборные баталии в Нью-Йорке протекают по-разному. Если баллотируется «хозяин» — представитель Рокфеллеров, Морганов, Меллонов или Дюпонов,— баталии проходят на «высоком уровне», то есть кандидаты не поливают друг друга помоями. Если же предвыборную борьбу ведут слуги «просвещенных», то в этих случаях разрешаются любые приемы, особенно тогда, когда кандидатам соперничающих партий нечего сказать избирателям. Они бросают друг в друга комья грязи, а печать — бульварная и «солидная» — размазывает эту грязь на своих страницах и вопит о «свободе слова» в Америке и об «американском демократизме».